Тридцать лет назад лорд не смог защитить младенца, и эта вина непрестанно жгла душу. Лучше бы он сам умер в ту ночь. Но он выжил, отделавшись ранней сединой и прозвищем Заговоренный. Даже чудовищные шрамы давно исчезли… нет, не исчезли. Они просто ушли вглубь и оплели сердце.
С той ночи порождения Мортис щадили лорда, даже если он оставался один и без сил на поле боя. Уходили, как только что ушел архилич. Почему так случилось именно с Даагоном? На этот вопрос не мог ответить ни один оракул, а у слуг Мортис не спросишь.
Подоспевшей свите лорда уже нечего было делать на месте битвы, разве что очистить священную землю от гнилого праха нежити да похоронить умершую.
Но вот все закончено, а маг по-прежнему медлил пускаться в путь. Спросить или нет? Эта девочка так юна, но ведь она уже оракул…
Эльфийка спросила сама:
— На какой вопрос ты жаждешь ответа, лорд?
— Я потерял надежду узнать его, — покачал головой Даагон. — Но сегодня к нему добавился еще один, оракул. Зачем нежити эльфийские младенцы, наделенные двойной силой Лун?
Ее янтарные глаза изумленно раскрылись, и эльфийка исчезла за вратами храма. Даагон ждал долго, наконец, она вновь показалась в проеме. Лицо ее было мрачнее тучи.
— Галлеан молчит, но я буду молить его открыть мне истину.
Что ж, видимо, ответ был получен. Ничем иным лорд не мог объяснить появление на приграничной заставе грифона из Элаана, куда он сопроводил троих, спасенных в храме.
Ночь выдалась ясная и звездная — как раз одна из тех, что так любит испортить внезапным нападением нежить, — поэтому Даагон лично проверял дозоры. Дул легкий ветер, чуть развевая седые волосы эльфа, точно тонкие ветви серебристой ивы. Отсветы луны скользили по его невозмутимому лицу, по узорному плащу и призрачной шкуре единорога, словно ткали покрывало невидимости.
Стояла мертвая тишина (что неудивительно в таком месте), и далекий шум крыльев Даагон услышал раньше, чем увидел перечеркнувшую луну тень.
Грифон летел далеко, и Даагон вполне мог успеть к следующему дозорному — страж троп Энрах должен был находиться где-то поблизости. Лорд обдумывал, не поинтересоваться ли причиной, по которой молодой страж, появившийся в столице лет пять назад, вдруг напросился на глухую и опасную заставу, где смерть придет к тщеславному эльфу раньше славы героя. Да еще и напросился под командование Даагона, к которому с первой встречи испытывал крайнюю неприязнь? Такие резкие перемены всегда подозрительны. Впрочем, страж троп мог и подождать.
Эльф остановился, коснувшись длинными пальцами шеи единорога, и навершие его жезла засияло. Свет был замечен сверху: через несколько минут огромная птица опустилась на песчано-пепельный язык, нанесенный южным ветром, дувшим с Алкмаара, — такие проплешины не успевали зарастать в приграничных землях, и это была тихая, но непрерывная война границ.
— Приказ королевы, лорд. — Прилетевшая магесса протянула ему свиток.
Кивком поблагодарив ее, Даагон развернул послание.
Королева Иллюмиэль приказывала ему немедленно, где бы ни настигла Даагона весть, отправиться в новую столицу Альянса — Темперанс. Так срочно, что к письму прилагалась драгоценная руна для открытия портала. Лорд похолодел от предчувствия беды.
«Храни нас Галлеан!»
Портал открылся прямо в королевском дворце, и Даагон шагнул из одной звездной ночи в другую — высокие своды помещения терялись в густом сумраке, а плававшие у стен светильники пятнами выхватывали искусную резьбу. Лорда ждали — стражи сразу же сопроводили его в обширный круглый зал королевского совета.
Он вошел, как был, в запыленном дыханием Алкмаара дорожном плаще и замер на мгновение. Не обилие лиственных гирлянд, увивших стройные резные колонны зала, не яркие краски всех оттенков осени и не рой магических сфер, сиявших изумрудами и рубинами, удивили его — дворец готовили к предстоящим празднествам Двух Лун, и он походил на ожившую сказку. Но рядом с королевой не было ни одного мага из диких кланов, одни лишь благородные архонты. Неужели Альянс, недавно выигравший войну с Империей и добившийся долгожданного объединения эльфийских земель, так быстро рассыпается?
Впрочем, в зале все же присутствовал один посторонний. Точнее — одна: присмотревшись, Даагон узнал полускрытое накидкой оракула лицо ясноглазой эльфийки из окрестностей Элаана. Бог ответил ей, теперь в этом уже не было никаких сомнений.
Тем временем королева Иллюмиэль жестом приказала лорду приблизиться, и маг заметил тени усталости на ее лице и обеспокоенность в глазах. Этот контраст между радостным великолепием убранства дворца и встревоженными лицами его обитателей казался особенно мучительным.
— Лорд Даагон, я отменила прежний приказ о твоем назначении. Волей Галлеана оракулу Эосте было видение, что на этот раз тебе угрожала бы смертельная опасность.
Удивившись — угроза жизни одного эльфа не могла быть причиной столь срочного вызова, мало ли опасностей подстерегает каждого? — Даагон тем не менее благодарно поклонился и королеве, и оракулу, стоявшей поодаль, опустив голову. Впрочем, вряд ли Эоста заметила его поклон.
— Мы вынуждены напомнить тебе, — продолжила королева, — что с твоим уходом древний род Эрсетеа может прерваться. Отговорки уже недопустимы. К тому же у тебя есть и непрямые родственники в клане. Совет предлагает объявить состязания, чтобы найти достойнейшего, и пусть имя и знания прославленного рода будут ему наградой. Необходимо избрать наследника…
Королева оборвала фразу, но маг без труда способен был закончить ее сам: «Раз уж ты, утратив свое дитя, не способен породить новое».
Да, это позор для эльфа в расцвете лет. Он обвел взглядом строгие лица архонтов. Прошли те времена, когда магия более благоволила эльфийским мужчинам. Шесть могущественных магесс молча взирали на него, и в глазах этих избранных Даагон увидел привычные уже холод и отчуждение.
Вот почему здесь нет диких кланов. Вопросы наследования благородных домов не имеют к ним отношения, и даже род Гаэтер утратил это право, когда Тиаль покинула лорда после смерти их сына.
Но, демон вас подери, почему такая срочность? «Грозит опасность» — это не причина! Почему королева умалчивает истинную цель этого вызова, почему тянет, словно ей трудно решиться сказать такое. Да и что — «такое»?
— Моя королева! — не выдержал Даагон. — В случае смерти главы рода, не оставившего официального наследника, все владения и реликвии рода переходят к королевскому дому. Это обычная процедура в подобных случаях.
Иллюмиэль отрицательно качнула головой.
— Это не обычный случай. И здесь я не могу приказать тебе, только просить.
Теперь лорд уже ничего не понимал: почему в ее голосе столько боли? Да любой из благородных эльфов счастлив выполнить просьбу своей королевы, для него она фактически равна приказу. И потом, в конце концов, усыновление какого-нибудь ребенка куда лучше новой женитьбы только ради наследников.
— Хорошо, — он чуть склонил голову. — Раз таково решение совета, мой долг…
Иллюмиэль подняла ладонь, не позволив ему произнести слово чести до конца.
— Не торопись, лорд. Ты еще не все услышал, а мы не можем принять слово, данное в неведении. Мы просим у тебя не обычного усыновления с последующим объявлением наследником. Соки древа Эрсетеа должны быть обновлены полностью. Мы просим у тебя согласия на ритуал разрыва.
Даагон окаменел. Это неслыханная просьба… да нет, даже не просьба. Это смертный приговор.
— В чем же моя вина перед народом Галлеана?
— Вины нет, лорд. Причина же просьбы… Именно за этим мы и призвали тебя.
«Вот оно!» — кольнуло в сердце.
— Мой сын… — медленно произнес он.
— Да, — Иллюмиэль взглянула на него с удивлением. — Нам стало известно, зачем он был похищен. Слуги Безмясой задумали небывалое. Впрочем, пусть скажет Эоста, что открылось оракулам.
Пророчица чуть покачнулась, словно ее внезапно разбудили. Но распахнувшиеся на бледном личике янтарные глаза посмотрели на Даагона ясно и с неожиданным сочувствием. Вот только говорила она ужасные вещи: