Стаффорд подивился словам Ламберта, найдя в них, однако, достаточно много разумного.
– Ну, где эти мерзавцы? – прищурившись, спросил Ламберт. – Уж больно хочется пощекотать кинжалом их тощие шеи…
…Но мы с приятелем не прохлаждались без дела в ожидании неизбежной расправы. Напротив – мы вовсю улепетывали прочь. Благо, хитрюга Грош догадался подрезать подпруги у всех лошадей, кроме тех, что были под рыцарями во время боя с виверной. Однако же после боя с летучей нежитью отравленные ее дыханием рыцарские скакуны также не были способны на погоню.
И странное дело – я радовался, как ребенок, торжествуя победу рыцарей над богопротивной тварью! Будто я больше переживал за имперских рыцарей, чем за Иноэль.
Хотя, с другой стороны, во все эти делишки попал я тоже не по доброй воле.
Эх, как же хорошо уходить от погони – удирать, задыхаясь от страха! В эти минуты забываешь все, и душу перестают терзать вездесущие сомнения…
– Вперед, убогие! – размахивая сорванной бородой, бодро кричал Грош. – Навстречу человеческому жилью, чистой одежде и сытному ужину!
Глава седьмая,
в которой друзья проявляют чудеса перевоплощения
Только к утру следующего дня, чуть живые, мы добрались наконец до дороги, отыскали старательно припрятанную одежду и с отвращением скинули вонючее рубище. Еще долго брезгливый Грош извивался, отчаянно почесываясь, а я не мог привыкнуть к отсутствию всклокоченной бороды, постоянно лезущей в рот.
Тем временем мы спешили в ближайшее селение, где хотели попроситься на отдых.
Каково же было наше изумление, когда дорогу нам преградила неприятно знакомая фигура. Уж и не знаю – каким нечистым духом перенесло этого пройдоху, да только Заг оказался здесь раньше нас – несмотря на всю нашу спешку.
Он сидел прямо на камнях посреди дороги и скалился, наблюдая наше недоумение.
– Вы делаете успехи, господа! – довольно осклабился он. – Так обвести вокруг пальца надменных аристократов, привести их в самое логово виверны… Я уже подумываю – не предложить ли вам вакансию в воровской Гильдии?
Он довольно рассмеялся собственной шутке, да пожалуй – и нашим дурацким физиономиям.
Я чувствовал себя совершенно изможденным, и все, чего мне сейчас хотелось, – просто упасть прямо посреди дороги и забыться мертвым сном. Но наш соглядатай не давал расслабиться.
– Хвалю, хвалю, – говорил он. – Однако дело не сделано – Ламберт со своими людьми скоро вернется, а посланница так до сих пор и не найдена. Понимаете, к чему я клоню?
– К тому, что нам опять нужно учинить какую-нибудь мерзость, – мрачно сказал я.
– Именно! – Вор аж в ладоши хлопнул. – Определенно – мерзость!
– И что же нам делать? – тоскливо спросил Грош.
– Придумайте!
Вор с издевкой склонился и сказал вкрадчиво, глядя на нас снизу вверх:
– Вы такие мастера на выдумки! А еще прикидывались простачками!..
Все-таки нам удалось отоспаться – под кривым навесом на дворе маленького сельского храма. Там же фантазеру Грошу и пришла в голову новая задумка.
Честно говоря, вначале я противился, искренне боясь гнева Всевышнего. Но, вспомнив, через что уже довелось пройти, следуя темным замыслам отца Себастьяна, махнул рукой.
Тем более что Грош, облаченный в монашескую рясу, выглядел крайне убедительно.
– Я посещал церковную школу, сын мой, – возводя очи к небесам, тоненьким голоском вещал этот богохульник. – И мне не раз доводилось развлекать приятелей, изображая святого отца. Помилуй Всевышний мою грешную душу…
Он так искренне изобразил раскаяние, что я, не удержавшись, прыснул со смеху и принялся натягивать рясу.
Рясы, между прочим, Грош просто-напросто стянул в чулане за храмом, клятвенно пообещав Всевышнему построить в его честь базилику – когда он, Грош, станет лордом. Я мысленно же просил прощения у всех святых и отчаянно каялся.
– Ты чего такой кислый? – грызя яблоко (тоже краденое) и одновременно плотно приглаживая волосы, говорил Грош. – Разве ты не знаешь, что твое рифмоплетство – еще больший грех, чем воровство? К тому же, облачаясь в эти одежды, мы очищаем собственные заблудшие души…
Он сложил ладоши, кротко взглянул на небо, перевел взгляд на меня.
Клянусь, я готов был поверить, что передо мной не ловкий мошенник, а истинный борец за веру.
– Ну что же, сын мой, – подпоясываясь толстой веревкой, сказал Грош. – Пора нам на охоту.
– Какую еще охоту? – опешил я.
– Известно какую – на заблудшие души, – задумчиво сказал Грош. – Сдается мне, они совершенно случайно встретятся нам на ближайшем постоялом дворе…
Грош оказался прав: за забором единственного в этом селении постоялого двора мы увидали привязанных лошадей, и лошади эти были нам знакомы. Впрочем, рано было увенчивать Гроша лаврами пророка: просто на многие лиги вокруг не было другого места, куда податься на ночлег столь благородным господам. А когда есть выбор между продуваемым всеми ветрами шатром и уютным домом с горячей пищей и обходительной прислугой – только очень нелюдимый и мрачный рыцарь проследует мимо.
– Что ж, сын мой, – задумчиво сказал Грош. – Пора и нам, смиренным слугам Всевышнего, передохнуть после долгого путешествия по святым местам.
И мы вошли в ворота постоялого двора.
Двухэтажное каменное здание, подернутое лишайником и оплетенное засохшим виноградом, только на первый взгляд казалось основательным и крепким: многочисленные трещины, забитые кое-как глиной, тусклые стекла, во многих местах замененные деревом, – все это навевало тоску.
Не похоже было, что место это процветало. Во всяком случае хозяева не заботились особо о внешней привлекательности заведения: всюду валялся хлам, вроде поломанных колес от телеги, хомутов и ведер, бегали собаки, куры, гуси. А посреди всего этого великолепия, в коричневой луже, вальяжно развалилась огромная пятнистая свинья с гроздьями вопящих поросят под боком.
Навстречу нам выскочила босоногая, сплошь в веснушках девочка со смешно торчащими косичками. Замерла и уставилась на нас, раскрыв рот, словно мы были не простыми монахами, а оборотнями в рясах.
По правде говоря, именно так я и ощущал себя в тот момент. Чего не скажешь о моем приятеле.
– Мир и благополучие этому дому, – благостно сказал Грош. – Дочь моя, не найдется ли здесь приюта бедным странникам?
– Чего? – Девочка удивленно шмыгнула носом.
– Пожрать да поспать бы! – буркнул Грош своим обычным голосом.
– А! – Девочка расплылась в улыбке, демонстрируя на удивление кривые зубы. – Это можно! Я мамке скажу! А вы проходите пока туда, в трапезную! Там вас накормят!
– Спасибо тебе, добрая душа! – прослезился Грош.
– А не стесним ли мы других постояльцев? – как бы невзначай поинтересовался я.
– Не! – Девочка помотала косичками. – У нас постояльцев-то – лишь двое рыцарей да слуги ихние…
Мы с Грошем удовлетворенно переглянулись.
Вошли в трапезную и незаметно пробрались к ближайшему столу. Нельзя было допустить, чтобы наше здесь появление хоть как-то походило на злополучную для рыцарей встречу с юродивыми.
Впрочем, пока что мы были здесь одни, если не считать могучей женщины, неторопливо подошедшей к столику.
– Здравствуйте, святые отцы! – сочным низким голосом сказала она. – Что-то я не видела вас в местном приходе. Каким ветром занесло вас в наши края?
На этот раз я взял на себя роль главного лжеца:
– Шествуем мы по святым местам, добрая женщина. По поручению Церкви обходим святыни, выясняя, что уцелело после Великой войны…
– Да, эльфы, будь они неладны, немало наших земель испоганили, – сурово сказала женщина. – У меня самой и муж, и братья на той войне головы сложили. А были они лучшими в округе работниками…
– Упокой Всевышний их души! – сказал Грош.
– Одни девки на хозяйстве остались… – сказала женщина, остановив на моем приятеле долгий пронзительный взгляд.