– Мы уходим раньше времени, повелитель?

– Как видишь, у нас теперь есть очень срочные новости для эмира. Такие важные, что ради них мне придется бросить светлокожих гурий. Ты понимаешь, что все это значит, Джуиз? – дрожащей рукой марусим обвел панораму разгрома.

– А что это значит, высокородный? – уклонился Агахаг-паша.

– Хе! Свое мнение спрашиваешь у начальства? Разумно, если в меру. Но тут, видишь ли, особых мозгов не надо: у нас на глазах Пресветлая Покаяна только что лишилась невинности. А заодно и морского превосходства не только над Альбанисом, но даже и над нами. А это означает, Агахаг, дорогой ты мой, что нам не нужно бояться за свои старые колонии. Более того, года два-три мы можем спокойно заводить новые. С такими новостями стоит поспешить к эмиру, уверяю тебя. И очень сильно поспешить! Для Магриба начался отсчет золотого времени. Из этих двух-трех лет нельзя терять ни единого дня!

– Мы можем сняться со швартовов немедленно, повелитель.

Марусим покачал головой.

– Не спеши так. Нужно дождаться конца этого бесплатного танца живота, – марусим кивнул на бухту. – Шальные ядра нам ни к чему. Пусть там настреляются вусмерть. Не надо мешать. Гости никому не должны мешать, хе-хе.

– Марусим-паша, адмирал-паша! – крикнул матрос с марсовой площадки.

Агахаг поднял голову.

– Говори.

– Сострадариум горит, высокородные!

Марусим со вкусом расхохотался.

– Эге! Вовремя я оттуда уехал.

Потом он припомнил что-то крайне забавное и расхохотался еще раз.

– О, затхлое растение Ухух! А ведь придется этому хитрецу самому воевать с Бернаром… Некуда ему теперь деться. После такой-то трепки. Как есть – некуда! А мы спокойно посмотрим, какая из этих собак окажется пожирнее. Эй, кто-нибудь! А ну-ка, заварите мне кофе. Интересно, что сейчас поделывает Альметракис-паша?

– А не хотел бы я оказаться на его месте, – сказал Агахаг.

– Да, не стоит, – отечески посоветовал марусим. – Деспотические режимы не любят прощать. Ох, извини!

– За что, высокородный?

– Кажется, я сказал правду.

20. Адмирал Альметракис

Командующий Домашним флотом Ворвид Альметракис покинул дворец сразу после взрыва Громоглота. Одним из первых он вызвал свой фаэтон и приказал:

– В Адмиралтейство! Срочно.

Ездовой матрос хлестнул лошадей, застоявшиеся лошади дружно взяли с места, экипаж помчался. Но события его опережали. С ночной набережной адмирал был вынужден бессильно наблюдать за разгромом своей эскадры. Ему было ясно, что коль скоро померанцы проникли через Северный пролив, корвет «Чейро» следовало списать со счетов. Затем загорелись «Тубан» и «Цикатра», а когда экипаж адмирала поравнялся с напоминавшим растревоженный муравейник Военным министерством, лег мачтами на воду также горевший «Прохорст».

Альметракис с каменным лицом проследовал мимо пришвартованных у министерства кораблей Магриба. Он приказал ехать прямо к Императорскому мосту. Однако здесь экипаж был вынужден остановиться, поскольку мост оказался разведенным на ночь. А померанская эскадра продолжала свой опустошительный слалом. Разрядив правые борта во фрегат «Коншесс», корабли Мак-Магона один за другим круто забирали влево, ложась на курс, упирающийся в устье Ниргала и далее – в разведенный Императорский мост.

– О, Пресветлый! – воскликнул адъютант. – Они что, собираются подняться по Ниргалу и высадить десант прямо в центре Ситэ-Ройяля?!

Адмирал покачал головой.

– Нет, Гриннар, ветер слишком слабый. Тут другое. Они успели зарядить пушки левых бортов и собираются применить их против «Эписумуса». Но мне не хотелось бы дожидаться этого в роли пассивного наблюдателя. Узнайте, нельзя ли свести мост.

– Слушаюсь, обрат адмирал!

По мосту барабанили ядра из погонных пушек «Денхорна», а затем и остальных померанских кораблей. В ряде мест перила уже были снесены, имелись проломы и в настиле. Тем не менее Гриннар пробрался в башню, в которой располагались лебедки. Пока он этим занимался, адмиралу все же пришлось стать свидетелем неравного боя еще одного из своих кораблей.

Близнец «Хугианы» 84-пушечный линкор «Эписумус» имел достаточное время для подготовки. Более того, успел изготовиться и был первым кораблем Домашнего флота, оказавшим реальное сопротивление. На залп флагмана Мак-Магона он ответил своим полновесным залпом. Было видно, что над верхней палубой «Денхорна» взлетели щепки. Однако «Эписумусу» досталось куда больше, поскольку по нему последовательно отстрелялся весь ударный кулак померанской эскадры – три 102-пушечных линкора плюс тяжелый фрегат.

«Эписумус» сорвало с якорей. Подхваченный выносным течением Ниргала, черпая избитым бортом, он медленно дрейфовал кормой вперед к острову Дабур. Его бак все сильнее окутывался дымом. Чуть помедлив, рухнула перебитая у основания фок-мачта. А померанские корабли, следуя курсом зигзага, последовательно поворачивались к «Эписумусу» кормой и продолжали обстрел с очень близкого расстояния. Все новые и новые брандскугели поражали несчастный корабль. Пожар на нем разгорался. Альметракис закрыл белоснежными перчатками свое лицо. Но если бы он видел то, что случилось на вражеском флагмане, его настроение могло бы несколько улучшиться.

Еще при прорыве из Теклы «Денхорн» получил больше трех десятков попаданий с левого борта. На якорной стоянке у Аборавар разбитые части рангоута обновили, поврежденные участки обшивки починили, а вот заменить несколько серьезно пострадавших шпангоутов можно было только в доке. Поэтому их на скорую руку укрепили дубовыми накладками и тем ограничились.

В сражении Пресветлой Ночи флагману померанской эскадры довольно долго везло. Однако единственный ответный залп пришелся как раз по его левой скуле и миделю. От ядер «Эписумуса» вновь пострадали шпангоуты № 4 – № 7, на опер-деке были повреждены четыре орудия, погибли трое канониров. Но самым опасным оказался выстрел из палубного фальконета. После этого выстрела на мостике «Денхорна» упал командующий эскадрой. Срочно прибежал судовой врач. С адмирала сняли помятую кирасу. От какого-то неосторожного движения он пришел в себя.

– Что… такое?

– Похоже на перелом ребер, экселенц. К счастью, ядро зацепило вас по касательной.

– Повезло.

Врач покачал головой.

– Да как сказать. Вам необходимы тугая повязка и постельный режим.

– Приступайте. К повязке.

– Лучше это сделать в каюте.

– Нет. Здесь.

Врач взглянул на шаутбенахта Верзилоффа. Тот развел руками.

– Пока адмирал в сознании, он остается командующим эскадрой.