Ламберт сделал паузу, задумчиво глядя на огонь. Я подкинул в костер сучьев – осторожно, чтобы не помешать размышлениям благородного рыцаря.

– Это большая честь – и серьезное испытание для молодого рыцаря, – сказал Ламберт. – Я с трудом сдерживал волнение – ведь на меня смотрели сотни зрителей и та, которой я посвятил свои победы. И сейчас конь мой топтался перед зрительскими трибунами – а соперник мой все не появлялся. Еще немного – и герольд объявит меня победителем, чего мне не очень хотелось: ведь ставший победителем без боя сам может стать предметом насмешек рыцарей. А в молодости насмешки воспринимаются так болезненно…

И вдруг появился он – на черном коне, в черном плаще поверх странной темной брони. Конь мой шарахнулся, заметался беспокойно подо мною, и я едва совладал с ним. А герольд в смущении замешкался, пытаясь отыскать в списке имя рыцаря, а после – истолковать мрачный герб на его щите. Лица рыцаря не было видно за опущенным забралом, и это, конечно, заинтриговало публику: все стали гадать – кто он, этот таинственный рыцарь. Что до меня – так личность противника меня мало интересовала. Все, что мне было нужно в тот миг, – это победа.

Герольд справился наконец со всеми неувязками и объявил начало боя. Я собрал все свои силы – а оставалось их у меня немного. В этом беда молодых рыцарей: растратив силы в первых поединках, в финальных они зачастую уступают менее сильным, но более опытным и сдержанным рыцарям. Итак, я установил щит, примерился копьем – и бросил коня навстречу противнику. Я несся навстречу черному рыцарю, ожидая жестокой схватки и моля Всевышнего даровать мне победу…

И тут случилось нечто невообразимое – я даже не понял в первый миг, что именно произошло, я только ощутил удар копий, услышал треск ломающегося дерева… И лишь, когда до меня донесся изумленный возглас толпы, увидел ужасающее зрелище.

Копье мое – турнирное, с затупленным концом – пробило насквозь щит черного рыцаря и – немыслимо – его самого!

– Как же так?! – взволнованно воскликнул я, но Стаффорд, пораженный не меньше меня, остановил меня жестом, жадно слушая Ламберта.

– Да, это казалось невозможным, – кивнул Ламберт. – Я сам был потрясен до глубины души: я ведь и не думал убивать своего противника. Это всего лишь турнир, хотя и на турнире бывает всякое. Итак, черный конь медленно пошел по песку, демонстрируя остолбеневшей публике моего противника с торчащим из него обломком копья, замершего в седле в мертвой неподвижности. Конечно, ради таких зрелищ люди и посещают турниры, но к виду смерти невозможно привыкнуть…

Меж тем служители сняли убитого с седла, и судьи стали изучать мое копье – не имело ли оно вопреки правилам острого боевого наконечника? Убедившись в моей честности, судьи приступили к осмотру тела рыцаря. Первым делом их поразило отсутствие крови. Но, сняв шлем, они с изумлением убедились… что доспехи пусты!

– Не может быть! – горячо проговорил Стаффорд – даже кулаки сжал.

– Совершенно согласен, друг мой Стаффорд, – сказал Ламберт. – Так и я говорил себе. Но глаза мои видели другое: в доспехах убитого мною рыцаря никого не было. А потому победу мою не засчитали, и я так и не стал победителем турнира…

– Поразительно… – проговорил я. – Но что сказали судьи?

– Им нечего было сказать, – усмехнулся Ламберт. – Они даже в глаза мне смотреть боялись. Зато после этого случая турнирами заинтересовалась инквизиция – пока однажды не запретила, объявив их богопротивным делом…

– Так кто же был в этих доспехах? – спросил Стаффорд.

– Поговаривали, что был это дух давно умершего рыцаря, – сказал Ламберт низким жутковатым голосом. – Славился он тем, что всегда доходил до финального поединка – но так ни разу и не выиграл турнир. И после смерти душа его не могла успокоиться – все надеясь на заслуженную победу…

– А вы и после смерти не дали ему отыграться, – усмехнулся Грош. – Бывает же такое невероятное невезение…

– Это нити судьбы… – печально сказала молчавшая до этого Иноэль. – Как бы мы ни старались, что бы ни делали – никогда не удастся сойти с предначертанного тебе пути…

Все замолчали, задумавшись над словами Иноэль.

Наступила ночная тишина, и лишь звезды равнодушно смотрели на нас с холодной высоты…

Глава четвертая,

в которой Иноэль общается с небесами, а на Свидрика обрушивается удар жестокой судьбы

В эту ночь я не так и смог заснуть. Наверное, только поэтому заметил тихий силуэт, скользнувший из шатра в ночь.

Я допускал, что даже у посланницы небес могут возникнуть известные человеческие потребности. Но Иноэль не было слишком долго.

Сердце мое тревожно сжалось, и я осторожно последовал за ней. И вскоре увидел знакомый бледный ореол, окружавший девушку. Она стояла посреди небольшой поляны, неподвижно глядя в небеса, и от этой картины становилось немного не по себе.

Мне стало совестно, что я крался за ней, словно вор. И я уже собирался вернуться обратно в лагерь, оставив Иноэль наедине со своими мыслями, как вдруг небеса разверзлись…

Да-да, именно так – разверзлись! Будто открылась в темном небе таинственная дверь, и ударил оттуда искрящийся луч – удивительный, невыразимо прекрасный, но мягкий и не слепящий.

И сошел на землю ангел небесный…

Я был так потрясен, что лишился возможности двигаться – мог лишь слышать и созерцать происходящее. Казалось, само время остановило свой бег, почтительно замерев перед ликом ангела.

Теперь я понимаю: вряд ли это был ангел, что называется, во плоти. Скорее, лишь образ его, сошедший для беседы с Иноэль… Но был этот образ столь величественен и пугающ, что и сейчас я вздрагиваю, вспоминая. Говорят, ангелы не выносят, когда кто-то наблюдает за ними помимо их воли, и я здорово рисковал, подслушивая чужой разговор. Но не мог уже ни пошевелиться, ни оторвать взгляда от представшего мне зрелища.

Ангел был огромного роста – если у ангелов вообще есть определенный рост. Одежды его сверкали неземными красками, а лик был светел и грозен – как только могут сочетаться эти столь разные качества.

Иноэль тоже была ангелом – но ангелом во плоти, почти человеческой сущности. С небесным же ангелом, при всей его божественной сути, я бы не хотел больше встретиться – слишком уж тяжело для простого смертного лицезреть его ослепительный лик…

– Здравствуй, Изериль! – сказала Иноэль почтительно. – Я услышала твой зов…

– Приветствую тебя, дочь моя Иноэль! – прогремел голос ангела. – Да, я звал тебя и рад, что ты откликнулась на мой зов…

Или мне показалось, что голос этот был столь громок и пронзителен? Все, что касается ангелов, – слишком зыбко, туманно и не поддается описанию человеческими словами…

– Как же я могла не откликнуться, о Изериль? – сказала Иноэль, как показалось, чуть удивленно.

– Уж я и не знаю, – сказал ангел с легкой улыбкой. – Ведь ты сильно изменилась, Иноэль, и я даже не ведаю, чего ждать от тебя…

– Я изменилась? – повторила Иноэль задумчиво. – Да, пожалуй… Ведь я впервые оказалась среди смертных, среди их страстей, пороков и добродетелей…

– Так и есть, Иноэль, – сказал ангел. – Вот и я хочу спросить тебя: не забыла ли ты про свою цель? Не слишком ли близко ты сошлась со смертными? Не возникло ли у тебя опасных привязанностей, что в силе помешать твоей миссии?

– Я не совсем понимаю, Изериль… – проговорила девушка. – Ведь я все делаю так, как и задумано тобою…

– Возможно, тебе так действительно видится, – произнес ангел, и лик его подернулся маревом на фоне распростертых крыльев. – Мне же кажется, ты запуталась, и виною тому противоречие между двумя твоими сущностями – ангельской и человеческой.

– Но в чем же это противоречие? – Иноэль коротко пожала плечами и виновато отвела взгляд.

– Поступки твои все больше напоминают людские – лишенные холодного разума, определяемые не столь логикой, сколь чувствами, – сказал ангел мягко. – Скажи – отчего ты отказалась идти с посланниками Великого Инквизитора?