Он вытащил из связки первый попавшийся кинжал и вернулся к костру.

Разгреб угли и погрузил кинжал в огонь.

— Это клинок Гоара, очень даже неплохой. Был… — заметил следопыт.

— Мне все равно, кому он принадлежит.

— Хочешь меня пытать? — Ренард пожал плечами. — Боль может заставить человека сказать многое… И я знаю, что такое пытка. Меня хотели заставить съесть раскаленный уголь. Так вот, если ты задумал подобное, то уж лучше сочти меня лжецом. Глотать раскаленный добела металл ради того, чтобы доказать тебе истинность моих слов, я не собираюсь.

— Кто ж так был недобр к тебе? — спросил Дарган.

Ренард усмехнулся:

— Известно кто — инквизиция.

— Ты отказался от Всевышнего?

— Нет, всего лишь хотел найти счастливый Невендаар.

— Счастливый Невендаар? — переспросил Дарган. — О чем ты?

— Мир, первоначально созданный Бетрезеном. Который не был изувечен злобой и хаосом. Мир, который должен был понравиться Всевышнему.

— Но в таком Невендааре ангел Бетрезен не должен оказаться в Преисподней…

— Ну, вроде того…

Дарган покачал головой: фантазия Ренарда его поразила.

— Да, это наверняка опасная ересь! — решил алкмаарец. — Но ты не бойся, ничего глотать не придется. Я хочу тебя испытать так, как мы испытывали лжецов в Алкмааре. Поверь, этот обряд ни разу не обвинил настоящего правдолюбца во лжи.

— И не подумаю! — взъерепенился Ренард. — Знаем мы эти инквизиторские штучки!

— Все честно, клянусь духами предков. Если ты бывал в Алкмааре, то наверняка слышал поговорку «Ложь жжет язык».

— Слышал, конечно, — кивнул Ренард.

— Так вот, правда не жжет. — Дарган протянул следопыту флягу с водой. — Обильно прополощи рот, а потом я дам тебе лизнуть раскаленный кинжал. Ты должен быстро-быстро три раза лизнуть лезвие. Если ты лжешь, на твоем языке останется волдырь. Если нет — ничего не случится.

Следопыт скривил губы:

— Ага, одни просят глотать что-нибудь раскаленное, другие — держать на ладони, третьи — лизать. Никакого разнообразия.

— Никакого обмана!

— Я слышал, вы все были чародеями, люди южных земель. Но теперь ваша магия бессильна, все забрала себе Мортис.

— Ты забыл о моем медальоне. Он сохранил силу. И я совершенно точно определю, лжешь ты или нет. Клянусь «Светом души»!

В подтверждение его слов медальон вспыхнул на груди так, что свет брызнул по бокам стального нагрудника.

Это произвело впечатление.

Ренард взял из рук Даргана флягу, глотнул и прополоскал рот. Смачно сплюнул прямо в костер. Тот рассерженно зашипел.

Тем временем лезвие раскалилось в огне, сделалось красным.

— Давай!

Дарган извлек клинок из огня и протянул следопыту. Тот осенил себя знаком Всевышнего и склонился к лезвию. Трижды язык его коснулся алого металла.

Дарган усмехнулся и воткнул лезвие в землю.

— Ну как? — спросил алкмаарец. — Язык не обуглился?

Следопыт нахмурился, коснулся языком нёба, потом высунул язык. Обнаружилась только легкая краснота и никаких серьезных ожогов.

— Набери в рот холодной воды, — посоветовал Дарган. — Открою тебе секрет: в этом обряде нет никакой магии. Просто у лгуна рот пересыхает, и он обжигает себе язык. Если же человек говорит правду, то слюна продолжает течь и защищает от жара раскаленного металла. Как видишь, все просто, и даже нет надобности прибегать к помощи талисмана. Тут главное, чтобы ты верил в мою беспристрастность. Теперь я знаю, ты сказал правду.

— Вот радость, наивная нежить поняла наконец, что проклятые ему всю дорогу врали! — съязвил Ренард. — И что ты намерен делать?

— Пойдем к демонологу, и ты скажешь ему напрямую все, что говорил мне. Тогда и решим, кто из вас говорит правду.

— Его ты тоже будешь проверять с помощью огня?

— Ну, нет. Идразель отобьется с помощью магии от такого испытания. Кстати, я вообще сомневаюсь, есть ли у него во рту слюна.

— Тогда зачем его спрашивать? Напротив, не надо подавать виду, что мы разгадали его игру. Если он обманул тебя — а так оно и есть — ты лишь откроешь ему ворота в свою крепость…

Дарган помолчал. Ренард был прав. Хотелось бы ему верить. Но, кто знает, может, парень настолько убедителен, что лжет лучше демонолога?

Дарган положил следопыту руку на плечо:

— Ренард, я освобождаю тебя от данной клятвы.

Синяя аура вспыхнула вокруг следопыта и погасла.

— Что ты делаешь?! — Идразель возник рядом, будто из-под земли. — Ты освободил имперского следопыта! Предатель!

Идразель поднял посох и изготовился к магическому удару. Навершие вспыхнуло, наливаясь магическим огнем.

Ничего не оставалось, как пойти в лобовую атаку.

— Ренард на нашей стороне! Он предупредил нас: рядом проклятые!

— Что? — Идразель нахмурился. — О чем ты?

— Я о Холеане. Следопыт говорит, что там проклятые. Мы идем туда, а там уже проклятые! Всего в двух днях пути. Что будет, если мы попадем туда?

— А мы туда попадем? — как будто не понимая, о чем речь, спросил Идразель. Он все еще держал посох поднятым, готовый поразить обоих — и Ренарда, и Даргана, — если достанет сил.

— Вспомни: ты — для них предатель, как и твои люди. Тебя уничтожат. И нас всех вместе с тобой.

Демонолог ни на миг не смутился, но посох опустил. Огонь в нем погас.

— Что из того? Да плевать мне на всех проклятых! Мы пройдем рядом. Придется пройти, иначе в земли эльфов не попасть.

— Так ты знал, что проклятые в Холеане? — напустился на него Дарган. — Почему не предупредил?

— А зачем?

Протяжный свист долетел из сумеречного леса. Ему ответил крик ночной птицы. Затем залаяла лисица.

— Это не птицы, это люди, условные знаки… — сказал следопыт.

— Имперцы? — Идразель вновь направил на следопыта свой посох.

Ренард отрицательно мотнул головой.

— Разбойники…

Дарган обнажил меч.

В тот же миг на поляну из кустов выскочил человек в черном капюшоне. В свете костра блеснули клинки кинжалов. За первым появился второй, потом третий.

— Тревога! — закричал Идразель.

Сектанты схватились за козлиные черепа. Чуть-чуть запоздали. Один из сектантов даже не успел отставить в сторону свою миску с похлебкой, когда разбойник подскочил к нему и полоснул по шее кинжалом. Сектант вскинул руку, в лицо нападавшему чуть брызнуло огоньком, будто свечка вспыхнула и погасла. Второй сектант успел слепить огненный шар побольше и швырнуть его в нападавшего. Но разбойник ловко увернулся, отскочил.

Все новые и новые темные силуэты появлялись на поляне. Сектанты швырялись огнями, кто-то, истратив весь запас магии, орудовал кинжалом, кто-то пытался драться суковатой палкой, приготовленной для костра.

Иными словами, воцарился хаос.

Темные бесшумные силуэты замелькали там, где паслись стреноженные кони.

— Тревога! — Демонолог устремился в гущу драки.

Дарган кинулся следом — уже было ясно, что разбойники нацелились на единственную ценность, что была у маленького отряда: — на их коней.

Ренард ухватил алкмаарца за руку.

— Мой меч. Верни меч! И оружие нашим. Иначе нас всех перебьют.

Дарган окинул взглядом поляну. Ренард был прав. Уже трое сектантов лежали недвижно. Правда, перед смертью они успели ударить огнем и опалить разбойников — кому лицо, кому руки или ноги, но никого не убили. С помощью магии Ирг оборонялся теперь один, отбиваясь комьями огня от наседавших на него ночных хищников. Кто-то обрубил рога на его шлеме, грязно-белое одеяние все было забрызгано кровью — надо полагать, кровью Ирга, но он продолжал метать комья огня в разбойников. Впрочем, эти огненные шары скорее отпугивали, чем приносили вред.

Остальные сектанты уже дрались как обычные люди — кто чем мог.

— Идразель! — закричал Дарган.

Но демонолог не откликнулся.

Куда он исчез, проклятый? Сказать было трудно. Из низины вновь наплывал густой белый туман, заволакивая поляну. Скоро будет не различить, где свой, где чужой, под его влажным покровом разбойники без труда уведут лошадей и перережут пленных.